В 60-е годы прошлого века Москва была мрачным местом — город практически не освещался, за исключением дорог. Знаменитый архитектор Михаил Посохин после командировки в Европу в 1968 году дал поручение организовать лабораторию, где бы разрабатывались проекты освещения Москвы. За Кремль отвечал молодой, но уже известный Франциско-Инфанте Арана — за год он придумал проект, который должен был стать революционным. Франциско поддерживало руководство, ему предоставляли все необходимые материалы, но финальной защиты так и не состоялось.

Впервые идея о необходимости разработать проект освещения Московского Кремля пришла в голову начальнику «Моспроекта» — главной архитектурно-проектировочной организации Москвы — Михаилу Васильевичу Посохину (работал над созданием Государственного Кремлевского Дворца, киноконцертным залом «Октябрь», а также над жилым домом на Кудринской площади — Ред.). 

Неизвестны точные причины, но, скорее всего, Посохин побывал в командировке в какой-нибудь европейской стране в конце 1960-х годов, где увидел, как урбанисты тех лет работали над освещением городов. Предполагается, что ему очень понравилась эта задумка, поэтому он и дал задание в 1968 году своим подчиненным организовать специальную лабораторию, где бы разрабатывались проекты освещения Москвы, в частности, Московского Кремля и его башен.

Почему Западный Берлин или Париж в ночи светятся всеми цветами радуги, а Москва, главный город страны, выглядит тускло?

Города в СССР тогда были темными и мрачными. Да, дороги, конечно, освещались фонарями, но, например, памятники архитектуры никак не подсвечивались. Никто не задумывался над световыми акцентами, которые могли бы выделить значимые элементы архитектуры. 

Но 1960-е годы были временем стремления  советского руководства к обновлению, поэтому  идею проекта освещения Кремля поддержали. 

Никто не знает, каким именно городом вдохновился архитектор Посохин, но главное, что появилась мотивация — догнать и перегнать Запад. Почему Западный Берлин или Париж в ночи светятся всеми цветами радуги, а Москва, главный город страны, выглядит тускло? 

Франциско Инфанте-Арана, автор революционной идеи освещения Кремля, родился в интернациональной семье в 1943 году. Его отец был испанцем, который в конце 1930-х  приехал в СССР, спасаясь от франкистского террора (или «красный террор» — так называют историки акты насилия, совершенные в период Гражданской войны в Испании левыми группировками, — Ред.), где и встретил прекрасную русскую женщину — свою будущую жену. 

К сожалению, отец Франциско рано умер, и его мать воспитывала сына одна. Кстати, Инфанте-Аране был крещен в православии, его крестильное имя — Николай. И он, несмотря на свою молодость, а на момент разработки проекта освещения Кремля ему было 25 лет, уже был известен своими нестандартными проектами и принадлежал к группе художников-кинетистов.

Кинетисты рассматривали художественную практику как работу со всем окружающим человека пространством

Кинетическое искусство как интернациональное течение возникло во всех странах мира в конце 1950-х годов. Его идея заключалась в пересмотре задач искусства: кинетисты рассматривали художественную практику не как создание отдельных художественных произведений, на которые приходят посмотреть в музеи, а как работу со всем окружающим человека пространством. 

В СССР неоднозначно относились к последователям кинетического искусства, потому что они отталкивались от авангардных идей, которые советская власть отрицала. Руководству СССР было ближе другое искусство, существующее в виде картин, рисунков, монументальной скульптуры. А все авангардные течения считались порождением буржуазной идеологии.

И в этом заключается главный парадокс кинетического искусства — не только в СССР, но и в других странах с тоталитарными режимами его не показывали на выставках и не покупали в музеи, но художники-кинетисты все равно были востребованы в урбанистическом проектировании: промышленном дизайне, городском благоустройстве и т. д. Потому что именно кинетисты лучше всех умели работать с пространством и конструировать его по-новому, так, как не мог больше никто из советских специалистов. 

Например, при Казанском национальном исследовательском техническом университете им. А.Н. Туполева (бывший Казанский авиационный институт, — Ред.) работал НИИ «Прометей», где сотрудники лаборатории разрабатывали концепции новой среды для земных космических станций, в которых космонавты проводят годы перед полетом. Они решали задачу, как сделать при помощи цвета и света пространство, помогающее выводить космонавтов из стресса перед пуском ракеты.

Благодаря работе с оформлением Ленинграда у кинетистов появились большие бюджеты и связи с высокопоставленными государственными деятелями

Еще примеры работ кинетистов с городской средой в СССР — в 1967 году группа «Движение» разрабатывала для Ленинграда праздничное оформление города к 50-летию Октября. А в 1970-м Булат Галеев и «прометеевцы» устраивали в Казани посвященное юбилею Победы представление «Звук и свет»: под открытым небом, без актеров, но со звуковыми и световыми эффектами воспроизводились звуки войны (выстрелы, немецкие команды, лай собак).

Оформление Ленинграда — первый проект масштабной работы с городской средой кинетистов

Для разработки светового оформления Москвы в «Моспроекте» была создана целая мастерская. Практической реализацией проекта освещения Кремля занималась рабочая группа, но автором идеи был Франциско. 

Как он сам описывал, все его решения немедленно поддерживались руководством: макет кремлевской стены со всеми башнями в масштабе 1 к 10, все необходимые детали и элементы, самые современные материалы — ему все предоставляли без вопросов. 

Он работал над проектом почти год, и, можно сказать, вручную запрограммировал изменения цвета и интенсивности световых лучей, падающих на стены и архитектурные детали кремлевской стены и башен.

Свето-цветовая феерия, по замыслу автора, должна была быть синхронизирована с фугой Баха и длиться час. По задумке Франциско, прожекторы должны были стоять прямо у стен Кремля или встраиваться непосредственно в них. 

В начале представления рубиновым красным должен был загораться Мавзолей на фоне полностью затемненной кремлевской стены — сиять как кристалл, постепенно обретая фактуру и цвет расплавленного металла. Затем бы вспыхивали разными цветами и гасли кремлевские башни и купола Собора Василия Блаженного. Так внимание зрителя переключалось бы с одной точки Красной площади на другую.

Пространство должно было «оживать» и «дышать» светом и цветом. Инфанте работал с чистой эстетикой, решая формальные задачи: например, ему было важно в определенный момент добиться интенсивно синего цвета на красной кирпичной стене — это было, очевидно, непросто.

Почему проект Франциско остался нереализованным

Сначала случился конфликт в выборе музыки. Инфанте-Арана настаивал на Иоганне Бахе. 

Руководство сильно удивилось: «Почему Бах, он же немец?» На что художник ответил: «А что вы предлагаете, брать мне Глинку что ли?» 

Затем художник попытался убедить руководство мастерской, что дело не в конкретной музыке, а в структуре фуги. Франциско поссорился с руководством и испортил макет — вырвал из него провода.

Еще одна интрига всей ситуации заключалась в том, что, как оказалось, над созданием проекта освещения Кремля работала еще одна лаборатория — во Всесоюзном научно-исследовательском светотехническом институте. Кто там именно работал над ним — неизвестно. 

Инфанте был уверен, что его проект в любом бы случае не прошел, потому что был очень дорогим и сложным в реализации, ведь потребовалось бы взаимодействие со службой охраны Кремля. Но кто позволит копать прямо у кремлевских стен и вторгаться в само «тело» строения? Не говоря уже об огромном количестве проводов, которые требовалось провести. 

А ВНИСИ предложили другой проект, работающий в Москве и сегодня: просто белые прожектора, установленные на крыше ГУМа. И ничего не изменилось с конца 1960-х годов.

Неизвестно, что бы все-таки решило руководство, если бы увидело проект, над которым почти год работал Франциско Инфанте-Арана. Дело в том, что финальная защита его проекта так и не состоялась. Накануне презентации ему принесли на подпись бумагу, где было написано, что авторами проекта являются начальник лаборатории, его заместитель, парторг и еще какие-то люди, и только в конце списка был сам художник. 

Франциско из-за этого поссорился с руководством и испортил макет — вырвал из него провода, а кроме него никто не мог все восстановить. Франциско написал заявление об уходе, и на этом история проекта закончилась. В 1990-е к Франциско обратился некий бизнесмен, который хотел реализовать проект, но до реализации так дело и не дошло по неизвестным причинам.

Те проекции, существующие сегодня на современных зданиях, конечно, можно отнести к наследию кинетического искуссва, но за ними уже не стоят утопические идеи преобразования жизни человека. Это просто индустрия развлечений, эффектный дизайн городской среды.

Для кинетистов вообще и, в частности, для Франциско Инфанте-Арана было важным не то, какие они выбирают цвета, музыку и свет, но и то, как они повлияют на восприятие человека окружающей среды. Они хотели, чтобы люди взаимодействовали с произведениями искусства не в стерильных пространствах институций, вроде музеев и галерей, а могли бы общаться с ними в непосредственной реальности, даже в собственном дворе.

Благодарим Музей современного искусства «Гараж» за помощь в подготовке материала. Выставка «Настоящее время, несовершенный вид» продлится в Москве до 8 августа 2021 года.